Олег Мухин - Человек: 1. Теория большого надувательства
Поскольку такой мощности взрыв из подручных средств, так сказать, организовать довольно сложно. Вывод: кто-то, обитающий на Марсе, очень не хочет, чтобы его беспокоили визитёры с Земли…»
Наутро, как только маленькое жёлтое солнце достаточно ярко осветило оранжево-красный ландшафт, он снова поставил марсоход на воздушную подушку и двинулся по условной спирали, поднимая пыль и оставляя за собой широкую борозду. Но не прошло и часа с момента возобновления поисков, как прямо по курсу на расстоянии двухсот метров от машины Алекс увидел нечто, вылезающее из-под земли. Он остановил марсоход и дал
максимальное увеличение. Что-то круглое на ножке выползало из-под песка. Он ещё не успел понять, что это такое, как из-под земли показалась металлическая башня, выкрашенная под цвет песка, а потом, словно из морских глубин подлодка, «всплыла»
длинная труба, заканчивающаяся большим чёрным отверстием. Всё произошло очень быстро. Башня втянула уже ненужный ей перископ, а единственное своё орудие повернула строго в направлении марсохода, прицелилась, выстрелила и первым же
точным попаданием разнесла марсоход на куски.
3
Человек, одетый в оранжевый комбинезон с капюшоном, закрывающим голову, шею и почти всё лицо, вкатил меня в помещение без окон. Тутошний интерьер ослеплял своей
белизной: белые пластиковые стены, потолок, выкрашенный «слоновой костью», белая керамическая плитка, устилающая пол, белый люминесцентный свет, струящийся из шарообразных светильников. Человек остановил кресло-каталку в центре помещения и, не говоря ни слова, удалился. Моё средство передвижения резко контрастировало с окружающей обстановкой, поскольку, во-первых, кожаное сиденье было чёрного цвета, а, во-вторых, кресло было испачкано засохшей кровью и никак не вписывалось в гигиеническую чистоту молочно-белого интерьера. Для чего предназначалось это
помещение, понять было трудно. Никакой мебели, никакой техники, никаких вещей. Пустое пространство, и в центре я в кресле-каталке. Возможно, здесь что-то и находилось, какой-нибудь офис или лаборатория, или что у них там должно было быть, но перед моим появлением помещение очистили. Из соображений секретности. А раз так, данное обстоятельство говорило в пользу того, что меня уничтожать они не собираются и, если не договорятся со мной, отпустят восвояси. Это обнадёживало, хотя стопроцентной уверенности в правильности моих рассуждений у меня не было. У меня вообще не было
никакой уверенности ни в чём. Единственно в чём у меня не было сомнений, так это в том, что они вот уже несколько часов пытаются выяснить, кто я такой. Их бесконечные вопросы мне просто надоели. Но молчание только ухудшило бы моё положение и дало лишний повод не доверять мне. Поэтому я терпеливо выслушивал вопросы и не менее терпеливо отвечал на них. Самое любопытное заключалось в том, что им было известно
практически всё обо мне и даже такое, что знали лишь немногие из Бродяг, лишь очень близкие друзья. И мои ответы должны были подтвердить эту информацию. Организация у них тут была мощнейшая. Этот допрашивавший меня человек, прикативший кресло-каталку, представлял собой силу, которая за ним стояла, и эта сила была огромна.
Поначалу мне показалось, что хозяин тут Агасфер. Я даже вспомнил его лицо, лицо Изи Рокфильда. Вместе с Рокфильдом когда-то, очень давно, мы были на одной стороне. Но затем я подумал, не может быть, чтобы Агасфер добрался и сюда; что ему – мало места на Земле? Что-то здесь другое, другая команда работает, ишь какой подземный город выстроили… Или всё-таки Изя?… Рокфильд был уже стариком, когда Саймон предложил ему стать бессмертным. И хотя у Изи мозги ещё ох как хорошо соображали, но болезни его доканывали. Помню, как он откровенничал со мной. Как рассказывал о своей одышке, о том, что последнее время он начал смотреть на себя как бы со стороны, словно он пребывал в чужом теле; что его никогда не подводящий организм стал отказывать – часто по утрам трудно было дышать, а руки и ноги немели. И поэтому предложение
Майкла пришлось как нельзя кстати. Для Рокфильда это был подарок судьбы. Израэль Рокфильд впервые в своей жизни не торговался, не мелочился, впервые он не пожалел денег и выложил всю требуемую сумму без сожаления…
Мои размышления были прерваны тихим жужжащим звуком. Прямо передо мной белая стена превращалась в огромный телеэкран. Пластиковые панели, прикрывающие его, разъезжались в противоположные стороны, обнажая матовую поверхность
плазменного монитора. Потом вспыхнул экран, и я увидел спину какого-то человека, одетого в оранжевый комбинезон. Между его лопаток чёрной краской был нарисован иероглиф, своей конфигурацией очень сильно смахивающий на свастику. Звука не было. Но человек, похоже, кому-то что-то говорил, энергично жестикулируя при этом. Потом он резко повернулся ко мне – и я остолбенел. Мои худшие опасения оправдались. С экрана на меня смотрел Агасфер. Заказанное Изей лицо молодого жизнерадостного Рокфильда тридцати трёх лет от роду улыбнулось его редкой улыбкой, выставив напоказ ровный ряд
ослепительно белых керамических зубов. Знакомым жестом Изя разгладил свои иссиня-чёрные усы, и тогда включился звук.
– Приветствую тебя, Александр Сазонов! Ты действительно тот самый Алекс или только ловко притворяешься? – Изя говорил на чистейшем русском языке. Странно, раньше он по-русски не знал ни слова. Мы с ним общались исключительно на английском.
Выучил? Специально для того, чтобы проверить, умею ли я на нём разговаривать? Придётся ответить ему на родном, хотя я уже тысячу лет им не пользовался.
– Да, я действительно Александр Сазонов. Но в отличие от тебя я никогда не выдавал
себя за другого, не был перевёртышем, оборотнем, никогда не обманывал друзей и не отправлял их на тот свет. В отличие от тебя я всегда был порядочным человеком, несмотря на то, что в моём теле сейчас все детали искусственные.
– …Несмотря на то, что некоторые искусственные детали даже отсутствуют, – эта мразь смеялась надо мной. Я дёрнул единственной уцелевшей рукой, пытаясь соскочить с
кресла-каталки и со всего размаху ударить по экрану, но левая рука была прикована к подлокотнику наручниками. Изя, видимо, увидел мою неудачную попытку освободиться, потому что он захохотал. Его наглая смеющаяся рожа не вызывала у меня ничего, кроме отвращения. И лютой ненависти. Я готов был вцепиться в неё ногтями и рвать, рвать, рвать до тех пор, пока не сядут мои батареи. Однако преимущество было на стороне
Рокфильда. В руках этого проклятого изменника находилась моя жизнь. Стоило ему только приказать, и… Но он забавлялся моим положением, словно кот с наполовину придушенной мышью. Вдоволь насмеявшись, Агасфер сказал:
– Шутки в сторону. Ты проиграл. Мне ничего не стоит тебя уничтожить, но я хочу дать тебе последний шанс. Не потому, что ты мне чем-то нравишься, я всегда видел в тебе лишь примитивный разум, ничем особенно не отличающийся – уж извини за прямоту; ну изобретатель ты хороший, но жизни-то совсем не знаешь —, а потому, что везёт тебе, парень, постоянно. Каким-то удивительным образом ты удачно выбираешься из всех
передряг. И поэтому я не хочу становиться у тебя на пути. Глядишь – если мы договоримся, конечно, – и мне перепадёт немного твоей удачи.
Агасфер явно лукавил.
– Не собираюсь заключать сделку с дьяволом.
– Ты погоди, не спеши. Пораскинь мозгами. Не горячись, – и, поскольку я примолк, продолжил: – Я не буду тебя насильно перепрограммировать, не буду вторгаться в «чёрный ящик», хочу, чтобы ты добровольно отработал на меня годик-другой, а потом
ступай на все четыре стороны, я тебя преследовать не стану, – «Где-то я уже всё это слышал», – подумал я, – занимайся изучением человеческой природы или ещё чего-то. Изобретай. Делай, что хочешь. Согласен? Ты попал в безвыходное положение. Хочется ведь знать, что будет дальше. И поучаствовать самому. Выхода-то у тебя нет…
Я посмотрел на острый штырь, торчащий из моего правого предплечья, сказал: «Выход всегда найдётся» и с этими словами воткнул его себе в живот, мгновенно распорол синтетическую плоть, а, добравшись до «ящика», сразу же всадил штырь, насколько смог, в блок внешних связей. В глазах у меня потемнело, и я отключился…
Я сидел в том же кресле-каталке, что и раньше, в том же белом помещении, только теперь с восстановленными обеими ногами, задницей и правой рукой. А перед моими глазами вместо телевизионного изображения Агасфера предстало лицо человека, который стоял в двух шагах от меня и, молча, заложа руки за спину, рассматривал, как я двигаю вновь обретёнными конечностями. Человек не отличался разнообразием в одежде, одет он был стандартно, как и, видимо, все обитатели подземелья, – мешковатый оранжевый комбинезон и чёрные кроссовки. Его лицо мне показалось знакомым, и я с лихорадочной быстротой стал вспоминать, где я его видел. И как только я поднялся на ноги, ответ был получен. Я ещё раз посмотрел на человека, молча стоящего передо мной – точно, это он! но этого не может быть! ведь он давно умер! Ведь это именно в его тело я влез миллион
